14 марта в прокат выходит вторая режиссерская работа Любови Мульменко, снятая по ее же сценарию, «Фрау». О том, какое место в этой оде уединению занимают ирония и наивность, а также почему рыцарь – это «она», пишет Кирилл Старков.

Ты мне очень дорогая все равно, но ты, пожалуйста, уходи.
Я соскучился быть один.
Любовь Мульменко. «Фрау».

В «Комбинате “Надежда”»[1] (2014) героиня буквально в последнюю секунду решается-таки улететь из Норильска куда-то в большую жизнь. В «Дунае»[2] (2021) героиня просит отвезти ее в аэропорт чуть раньше – за несколько минут до титров. Она, наоборот, возвращается из «жизни» домой. В «Фрау» (2023) никто никуда не сбегает (разве что из одного дома в другой – и обратно), но все равно в финале возникает ощущение важного перемещения. Перемещения из себя – и обратно.

Ваня (Вадик Королев) работает в магазине «Охотник и рыболов», сам он не первый, не второй, а просто хороший парень. Пожалуй, даже слишком – до ноток расстройства аутистического спектра. Ваня живет по рыцарским, куртуазным заветам, называет всех женщин «фрау» и даже пишет свой роман о прекрасной даме и герое, который «производит рыцарское служение» ей. Ваню любит его коллега Надя (по прозвищу Колян), но это остается только между ней и зрителем. Кристина (Лиза Янковская) танцует в балете, любит-не-любит женатого врача
и в целом тяготится жизнью. Она живет с матерью и бабушкой, у которой вскоре проявится рак легких. Ваня записывает в кроссворд «одиночество» как смертный грех, Кристина не сдерживается в разговоре с бабушкой: «Ты что, вообще не видишь? Я сдохнуть хочу!» Они встречаются, гуляют, Ваня обнимает березу, а потом – Кристину. Затем они постепенно сближаются, пока не наталкиваются на самих себя. Тогда становится понятно, что одиночество, от которого герои бежали все это время, – это то, что им действительно нужно. По крайней мере, сейчас.

Любовь Мульменко, уже давно утвердившая себя как превосходного сценариста
и относительно недавно как умелого режиссера, совмещает в «Фрау» иронию
и наивность – интонации, в дикой природе конфликтующие друг с другом.
Но в фильме Мульменко из этого сочетания рождается невероятное обаяние. Таким органическим обаянием обладают коты, собаки или бурозубки (если вы часто посещаете магазин «Охотник и рыболов»). Почти детская наивность Вани всегда оснащена доброй иронией – так снисходительно и даже с любовью смотрят на Ивана-дурака. Правда, этому Иванушке удача встает поперек горла. Большой вклад в эту дихотомию внес сам Вадик Королев, поэт-песенник, тонко чувствующий текст и интонацию, обладающий киногенией пролетающего по небу облака. Вечная ирония Кристины в то же время только оттеняет ее наивность, то есть (в этом случае) слабость души. Само лицо Лизы Янковской будто бы заключает в себе контраст, содержит течение, постоянно меняющее направление. Ее героиня – Царевна Несмеяна с очаровательной пластикой и заразительным смехом.

Сама Мульменко, занимая нарраторскую позицию, не чередует две интонации – она «сплавляет» их в одну. Возможно, именно в этой точке возникает то свойство «Фрау», которое хочется назвать честностью. Это не репрезентативная честность – картина практически сшита из условностей. Это скорее простота жеста, мелкое движение рукой или мускулом лица, в котором внезапно находишь что-то невероятно близкое.

Вот так фильм и обращается к зрителю каждой паузой, в комплекте с которой обязательно идет глубокий взгляд Янковской или прозрачное от искренности, погруженное глубоко в себя лицо Королева. Каждой афористичной фразой, всегда простой, но тонкой: «Вы не переживайте, на районе никто не знает, что топорика больше нет», «А банки-то зачем [выбрасывать]? Я их на металлорынке у бабки в том году купил. Хорошая бабка». И, конечно, «Я соскучился быть один». Язык «Фрау» повис где-то между сферами Алексея Балабанова и «Смешариков».

Закономерно в разговоре о фильме теряется фигура Коляна, то есть Нади (Дарья Коныжева), – коллеги Вани, которой не суждено достучаться до его сердца. Она,
по правде говоря, и не пытается – характер, заложенный в персонаже, не позволяет ему (то есть ей) хоть как-то артикулировать свои чувства. Вероятно, даже для самой себя. После сближения Вани с Кристиной Надя появляется на экране лишь несколько раз, и то в качестве тени или заметной детали. Все-таки в финале они встречаются с Ваней один на один, но совсем не для того, чтобы подсластить развязку. С самого первого кадра два этих персонажа смотрятся гармонично,
и внутри звучит: «Ну вот она, идеальная пара». И будто бы вместе с Надей вопреки здравому смыслу ждешь «тех самых слов», спотыкаешься о склейки, растягивающие паузу. Но вместо «тех самых» звучит: «Если честно, так на рыбалку охота». И отчего-то ценишь это даже больше патетики первого поцелуя.

К персонажу Нади испытываешь по-особенному трогательные чувства – к ее молчанию, ее смиренной отстраненности. К каждому взгляду и каждой полуулыбке, которые при просмотре схватываешь моментально. Оттого хочется персонажа Дарьи Коныжевой немного возвысить.

По-хорошему, в куртуазной литературе рыцарь любит даму, которая даже не подозревает о существовании воздыхателя. Такая святая любовь оттого и свята – объект ее недостижим, а сам процесс героичен и – назовем вещи своими именами – неблагодарен. Поэтому Надя куда больше походит на рыцаря, ее «прекрасная дама» никогда, наверное, не догадается, как в действительности обстоят дела. Хоть они вдвоем и стоят за одним прилавком с рыболовными снастями.

«Фрау» хочется назвать пособием по здоровому одиночеству, но делать этого не стоит как минимум потому, что Мульменко не пишет пособия. Она пишет сценарии,
в которых отражается и конструируется реальность. Иногда она охватывает
не только ментальную, но и социальную сферу (как, например, в «Комбинате “Надежда”» и «Разжимая кулаки»[3] (2020)), иногда съеживается до размеров души – как в «Фрау». Не хочется называть фильм и сказкой, ведь в нем уже есть одна – «Ледяная» (ларцом для этого заветного текста служит морозилка). И она не дополняет, а оттеняет «настоящую» историю, в которой под рыцарем не конь,
а походная табуретка, поставленная около лунки. Вместо сказки тут условность (большая и маленькая) – она и позволяет проявить ментальное.

Смотря на Ваню, сидящего в финале посреди затянутой льдом реки с удочкой
в руках, полного какого-то святого, радостного спокойствия, вдруг понимаешь: «Фрау» – это история о том, в какую куртку душа одевает себя, чтобы не замерзнуть.

[1] Для которого Мульменко написала сценарий.

[2] Режиссерский дебют Мульменко.

[3] Сценарий написан совместно с Кирой Коваленко и Антоном Ярушем.